Как закладывается в каждом из нас то, что становится делом жизни? У каждого по-разному. Главное, чтобы именно туда, чтобы по той самой тропинке. Не каждый проходит ее до конца. Но! Великое дело уже то, что выбор в свое время правильно сделал, что просто не ошибся. Уже счастье! Что-то не доделал – это уже твои проблемы… Главное, что не разочарование. Досадуй сам на себя, но с твердым убеждением, что все ж таки на своем месте в этой жизни оказался. И соберись, и дерзай дальше, пока время есть… 

Так и у меня – делал, что мог: чего-то добивался, в чем-то ошибался… ну, а как по-другому? Помню себя совсем маленьким, в самом начале. И – странно-удивительное чувство, что именно тогда понимал мир намного ярче, а, возможно, и  правильнее… Может и у каждого из нас так? Пришла Душа с отголосками прошлых  знаний в маленькое тело, и уже знает все, и уже готова к правильным шагам в этом мире, а потом?.. Новые события, новые отвлекающие моменты, и уже не помнит слегка повзрослевший человек истины, принесенной в эту жизнь им же самим. Однако!  Остается она в нас – глубоко в подсознании, и проявляется в виде знаков в течении нашей жизни. А вернее – стучатся к нам эти знаки. Всегда ли только мы их замечаем?..

Первым знаком для меня было то, что появился в моей жизни взрослый человек, которого звали Нина Ивановна. Имя помню, а вот фамилию – уже и нет. Хотя… ведь пишем мы в поминальных записках лишь имена, зная, кому из близких людей они принадлежат – Бог-то, Он все видит. Ушла Нина Ивановна из жизни от тяжелой болезни, о чем узнал я намного позже, уже закончив школу. А тогда – буквально за руку привела она меня в школьные спектакли, где был я и зайчиком, и Новым Годом в сказках, которые придумывала и ставила для детворы Нина Ивановна. Тогда же я в первый раз и спел. Была такая песенка: «Я первый ученик среди ребят. Пятерки в мой дневник, как ласточки летят…» До сих пор ее помню, настолько важно и ответственно для меня тогда это было.… Пел тоненьким сопрановым голоском – такой тогда у меня имелся.

Помню, был успех, и я гордо вышагивал с концерта домой. И встретился мне мальчишка из класса, что на год постарше. И стал дразнить меня: «Эй, ты! Пищишь, как девчонка. Девчонка, девчонка…» - как-то так. Ах, как же обидно стало! Подрались мы тогда изрядно, да и побил он меня прилично, потому как постарше был, да и посильнее. Однако и я сражался «насмерть» за «великое искусство». Ох, как я его в тот момент ненавидел. Потом думал о том, как мы встретимся с ним ненавистным в школе вновь. И каким сюрпризом для меня было то, что он подошел ко мне на перемене, и как ни в чем не бывало, вдруг протянул руку: «Привет. Как дела?..» Обалдеть. Почему? До сих пор мне непонятно.  Возможно – «волшебная сила искусства», за которое сражался  худенький одноклашка, прибавила ему  адреналина и силенок. Да нет, конечно же - пустое…  я дрался просто от  обиды. Однако, по-видимому, мой соперник меня зауважал))) Я протянул руку в ответ. Потом мы даже как-то и подружились. Возможно, тогда мне был дан знак принадлежности к артистической братии? Впрочем, я бы и не обратил на него никакого внимания – для меня мое пение было совершенно естественным и привычным. Естественным, потому что мне казалось, что для каждого человека это – как поесть))) А вот, что касается привычным, так это – особая глава. Был у меня в нашем общем дворе старший друг – Костя. Это тогда, когда мне было три-четыре года, а ему уже где-то восемь. Сделал мой друг «Ляйляк» - так у нас в Узбекистане до сих пор называется воздушный змей. И совершенно «безбашково» решил мне его показать. Змей уже летал, когда я выскочил во двор и подбежал к Котьке. Ниточка, которую он держал в руках, исчезала за кладовками – там-то за крышами и прятался Змей – Котька его уже подтягивал к себе. Увидев меня, он таинственно-возбужденно зашептал: «Сейчас из-за крыши появится чудовище, прячься… прячься…» Ну и что? Действительно, из-за кладовок на меня вылетает что-то страшное и непонятное, да еще и хвост развевается… Я-то «Ляйляк» в первый раз увидел. Крик, клин и приземление на пятую точку.… Все! С этой минуты я не мог произнести ни слова. Это было страшное заикание. Честно говоря, сцену со Змеем я помню очень ярко, а вот что было потом – не очень. О том, как мы боролись с заиканием, рассказывала мне уже мама – мы не разговаривали, а пели. Пели все время. И заикание, в конце концов, отступило. Вот прекрасное средство борьбы с этим недугом – как для маленьких, так и для взрослых. Главное – не комплексовать! Так для меня пение вошло в привычку и полюбилось. Кстати, моя мамочка была прекрасной певуньей. А голос ей, да и мне достался от деда. В звании подполковника, он являлся начальником операционного отделения военного склада, техником-интендантом I ранга. Имел непосредственное подчинение Генеральному Штабу в Москве, т.к. занимался  испытанием топлива и технической части знаменитых артиллерийских установок «Катюша». Но когда он пел, послушать его собиралась вся войсковая часть. В 1937 г. был арестован, как «враг народа». Арестован без права переписки. Однако до бабушки дошли сведения о том, что в 1938 году, после долгих пыток, с помощью которых у него тщетно пытались выбить «признательные» показания в том, чего он не совершал, мой героический дед был расстрелян. Царство Небесное!

       Далее цитата из справки Военной Коллегии Верховного Суда Российской федерации от 30 ноября 1992 года:

«…пересмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР 6 декабря 1957 года.  …Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 9 октября  1938 года в отношении Регурецкого И.М. отменен  и дело за отсутствием состава преступления прекращено.  Регурецкий Иван Михайлович по данному делу полностью реабилитирован...»     

Вот так просто…

И такие вот дела.… На этом закончим эту страницу, и если Вы пожелаете, перейдем к следующей…